книга Апология Церкви
Раиса Павловна Хребтова, пенсионерка, г. Волгоград.
Началось всё с того, что у меня обнаружили в желчном пузыре камень 3×4 миллиметра, из-за которого постоянно были приступы. А в 2003 г. у меня открылась сильная рвота и меня так рвало, что вылилось целое ведро желчи. Поехала я к врачу, и когда врач посмотрел, - а у меня была ещё пупочная грыжа, - он спросил: «А у Вас сеточка есть на животе?» Я говорю: «Нету». А он отвечает: «В таком случае я Вас не приму и не буду смотреть. Почему? Потому что если я Вас разрежу, то там могут быть рецидивы, т.е. или спайки кишок, или ещё какие-нибудь. Нет, пусть лучше останется всё так как есть. Мы Вам сделаем укол и отпустим». Я ему задала вопрос: «А тогда когда же мне, перед смертью… ведь надо же грыжу зашить?» А он: «Ну, когда умирать будете, тогда посмотрим». Так я и ушла.
Прошёл ровно год. Я работала, у меня и огород, и по дому дела. А через год в сентябре 2004 снова открывается рвота, и два дня были невозможные боли. Привезли к врачу, но принимал уже заведующий клиники. Когда он увидел мой живот, он не поверил… Сначала сказал, что у меня тромб в кишечнике, и сразу же меня повезли на операционный стол. А когда вскрыли, то оказался ещё и перитонит. Сердце у меня плохое и когда сделали наркоз, то оно отказало. Я это ощутила, потому что увидела, что сразу поднялась с операционного стола. Врачи там что-то возились возле меня, а я полетела. Не знаю, что со мной было, но я полетела.
Это потом мне уже сказали, что в этот момент у меня отказало сердце и приборы показывали его остановку. Но что удивительно, у меня, как мне говорили, шевелились губы и я часто махала руками. Сперва хирург ничего не мог понять: сердце стоит, а она что-то шепчет и махает руками. А потом продолжили операцию, потому что решили: раз двигаюсь, значит живая. И так всю операцию и было, сердце стояло, а губы и руки шевелились.
А я тем временем полетела и увидела вот что.
В своей жизни я очень любила большие дома, двух-трёх этажные особняки и котеджы. Одно время даже очень хотела, чтобы у меня был такой же дом, особенно обложенный красным облицовочным кирпичом. И когда я поднялась от операционного стола и полетела, то увидела, что эти дома начали рушиться и превращаться в такую пыль, в такую мельчайшую пыль, которая была мельче, чем морской песок! Люстры, мебель, стены – всё летело и превращалось не просто в обломки, а в пыль. Разрушение началось с трёхэтажного особняка с колоннами, который точь в точь как у нашего о. Благочинного.
На меня такой страх напал, что я кричала: «Господи, помилуй! Господи, спаси! Господи помилуй!» Я летела, всё рушилось, и оставались в городе и по улице только одни маленькие невзрачные лачуги и скорченные домики. Они стояли, а всё остальное рушилось. Я с ужасом смотрела на это, а сверху откуда-то раздались слова: «Всё это прах, потому что в людях нет терпения, любви и сострадания. Все души захватили деньги и материализм».
Ещё не пришла в себя от этого, а смотрю, что лечу дальше. Лечу и вижу громадную яму и в этой яме столько народу, столько людей! Темно, они все чёрные, обугленные, настолько все чёрные, что только одни глаза видны и лицо, и все копошатся там по шею в огне. А жар там такой! Такой жар нестерпимый, что мне пекло спину. Я летела над ними, а мне пекло, и все в этой яме просили пить: «Пить, пить, пить, пить», отовсюду был слышен этот стон. В тот момент мне и пришёл на память евангельский Лазарь и богач. А огонь там не такой как на земле. Наш огонь – это прям «цветики». В нашем огне сгорел и всё, а там… Видели вы на женщинах кофточки с блёсточками? Вот там в этом геенском огне блёсточки, и они жгут неимоверно, душу прожигают насквозь, и это продолжается без конца, вечность.
Из-за жары я отлетела от этой ямы подальше и вижу, стоит огромный стол и около этого стола стоит высокий-превысокий мужчина, такой высокий, что я даже не могла рассмотреть его лицо. Я сразу поняла, что это был сатана, но только в человеческом облике и был одет он прилично. Поэтому к нему и подлетали с открытой душой, думая, что он им деньги даст, а это всё обман. Все люди летели к нему не с паспортами, а с пластиковыми карточками, и летели за своими деньгами и просили у него деньги. Они подносили ему свою карту-паспорт, а он говорил им: «Ложи, на руку я тебе ставлю чип и ты получишь деньги». И вот они подлетали к нему, он забирал у них пластиковые карты, а взамен на руку ставил чип. А голос сверху мне говорит: «Не получат деньги. Уйдут все в яму, а печать получат». И тогда я стала кричать этим людям: «Перекреститесь! Перекреститесь! Не давайте ставить чипы!» Кричу, а сама плачу, крещусь, молюсь, читаю Иисусову молитву, умоляю людей, чтобы они остановлись. Я безконечно кричала: «Попробуйте перекреститься! Вы же в яму летите, в яму! Креститесь!» Я очень уговаривала, плакала и просила без конца. (продолжение в комментарии)